Бой у кишлака вака 14.01 84 афган. Бой у кишлака ивалк

Однажды в апреле
Из газеты «Комсомольская Правда» от 25 апреля 1987 года, соб. корр. М. Кожухов.
В ночь с 8 на 9 апреля банда афганских душманов вторглась на территорию СССР. В бой с ними вступил отряд советских пограничников.
От Кундуза добирались на «перекладных». Пересаживались из вертолета в вертолет. Шли на бреющем на предельно малой высоте вне зоны поражения душманских зенитных ракет. Над самыми горами, в латках распаханных полей. Над салатовой степью в алых пятнах дикого мака. Над истерзанной, политой кровью землей Афганистана…
Бились в остекленение кабины мелкие птахи, оставляя оперение на стыках стекла и металла. Шарахались, уносились прочь пасущиеся верблюды. Отрывались от дел, выбегали из шатров кочевники. Запрокидывали головы, провожали взглядом: что за люди, куда летят?
Последний отрезок пути — от поселка Московский на юге Кулябской области Таджикистана до места случившегося — шли над Пянджем по самой кромке границы. Майор Александр Кашин перекладывал вертолет с боку на бок, и было видно: где-то наверху, над лопастями, подпирали небо стены каньона красные, морщинистые отвесные скалы.
И вот первая встреча с участниками того боя. Дима Земляной, Вадим Любимцев, Саша Артамонов — в пятнистых маскхалатах, в касках. Сидят молча плечом к плечу, сжимая между коленями автоматы. Возвращались в ту недавнюю ночь, в тот огненный шквал, в те два бесконечно долгих и стремительных часа, когда между жизнью и смертью была самая малость…
Не знаю, как точнее описать место боя. Будто кто-то раздвинул громаду неприступных гор там, где разлившийся по долинке пограничный Пяндж плавно поворачивает, уходя в узкий каньон. Ну а все остальное — горы.
Места здесь глухие: кроме егерей и лесников, которые изредка забредают сюда по служебным своим делам, и пограничников — ни единой живой души на многие километры вокруг. Еще лет тридцать назад люди махнули рукой на эти края. Да и как здесь проживешь, если тропы, которые ведут сюда, рушат каждый год лавины и сели. Белый свет проклянешь, семь пар башмаков стопчешь, а оглянешься — только через горушку и перемахнул, стена перед тобой. Граница, кроме того, только на карте похожа на прерывистую тонкую нить: это плато — только малая часть его.
И без присмотра его не оставишь: своя, советская здесь земля.
Не допустить нарушения Государственной границы СССР — такую задачу выполнял усиленный пограничный наряд на этом пятачке советской земли.
Первые дни службы прошли спокойно. Пограничники ходили в дозоры, проверяли тропы. Однажды показалось, что на дальней горке то ли домик стоит, то ли еще какой-то подозрительный объект сооружен — в бинокль не разглядишь. Чуть ли не целый день карабкались по скалам, а оказалось, зря — «домик» тот был всего лишь большим причудливым камнем. По дороге увидели орлиное гнездо — тоже событие. Выше орлов, пошутили, живут только снежные люди да еще пограничники. Недаром, стало быть, нас орлами называют.
8 апреля, как раз к приходу вертолетов, которые должны были снять наряд с плато, зарядил дождь. Вышли по рации на связь, услышали голос дежурного: придется, хлопцы, до утра продержаться, а там, если с погодой повезет, заберут вас летчики.
Поужинали наскоро. Начинало смеркаться.
Не знали, знать не могли пограничники, что в те сумеречные часы уже собирались на том берегу к условному месту душманы. Уточняли детали атаки. Заряжали магазины своих автоматов. Двумя группами скрытно спускались к реке, хоронились в камышах — ждали, когда кромешная тьма опустится на землю. Были уверены: бой будет коротким. Превосходящими силами они легко уничтожат наряд, закидают гранатами, посекут свинцом, успеют до прихода утра раствориться в горах, растаять в ущельях.
Цель, смысл? Стрелять не в людей — в политику. В процесс национального примирения в Афганистане. В дружбу и сотрудничество наших народов… Помешать этому любым путем требовала инструкция, полученная из Пакистана Баширом, руководителем банд «исламской партии Афганистана» в приграничной провинции Тахар. Эту цель и преследовала провокационная акция, намеченная и осуществленная в ту дождливую апрельскую ночь.
Воздух, как ароматный чай, настоянный на травах. Желтые, красные, синие цветы на склонах. Пяндж-река лениво на перекате мутной коричневой водой.
У большого камня над ручьем, торопящимся к реке, лежат красные маки. К камню прикреплены «позолоченные» буквы, приготовленные для погон на парадной форме. ПВ — пограничные войска. Это здесь погиб Леша Куркин.
Он очень многое успел перед смертью. В боевом донесении об этом сказано так: «Рядовой Куркин А.И. нес службу наблюдения. В условиях крайне ограниченной видимости обнаружил скрытый подход банды душманов, вторгшейся на советскую территорию. Подал команду «К бою!», открыл огонь, в упор уничтожил двух бандитов, готовящихся забросать гранатами наш наряд. Будучи дважды раненым, сменил позицию, продолжал вести бой… вызывая огонь на себя, обеспечивал маневр своих товарищей». Третье ранение было смертельным…
«Надо бы успеть взносы уплатить. То я все в наряде, то комсорг в дозоре: непорядок, — сказал он накануне Диме Земляному. Дима понимающе кивнул: тебе хорошо, скоро дома будешь, самое время дела в порядок приводить. Они дружили с тех самых пор, как Алексей предложил как-то после Диминой болезни вместе тренироваться — входить в спортивную форму. Да и присматривал за ним по-братски: у него же два года службы на границе за спиной — не шутка. Сейчас это было особенно важно, ведь для Дмитрия, как и для почти половины состава наряда, это был первый выход на границу. Чуть больше месяца прошло с тех пор, как они окончили учебный пункт. А вот для Леши, вполне возможно, тот выход на границу мог стать последним перед возвращением домой. Стал просто последним.
Знаю, словами не поможешь горю. И все же Алевтина Федоровна и Петр Михайлович: ваш сын Алексей Куркин, ваш Леша смертью героя погиб на советской границе. Погиб, заслонив от смерти товарищей.
Что происходило дальше — каждый помнит по-своему. Сходятся в одном: секунду назад тихая непроглядная ночь стала днем. Всполохи гранатометов, автоматные трассеры, пулеметный огонь осветили ущелье, гудевшее от разрывов и выстрелов. От дикого, звериного воя нападавших.
Группа во главе с офицером Мельником выдвигалась тем временем к реке, к месту, где можно было занять оборону. Их маневр прикрывал Рамиль Ямилов, уже раненый, но не выпустивший из рук автомата. Его товарищ Иван Петров сказал мне: Рамиль был очень хорошим парнем. Они тоже дружили, часто говорили о доме. Рамиль с гордостью рассказывал о брате, который отслужил срочную в ограниченном контингенте советских войск в ДРА. «Сейчас дома все пьют чай, — почему-то запомнил Иван такой разговор. — В это время у нас обязательно пьют чай. А отец, наверное, газету читает. Эх, жалко меня там нет…»
Только утром они узнали, что их добрый, веселый товарищ не отступил, стоял насмерть…
Один оказался и пост Саши Артамонова у камня на склоне.
Сашу Артамонова наверняка в школе за глаза называли «тихоней» или как-нибудь в этом роде. Он и вправду негромкий, спокойный парень. Но из тех, кто, однажды решив что-либо, уже не свернет, не отступит. Вот и у него так было: как определил, что мировой электронике без Артамонова не обойтись, но так тому и быть. Для начала неплохо окончил техникум, поработал электромонтером на родине, в городе Выкса Горьковской области, на металлургическом заводе. А, попав в армию, попросился в связисты — дело тоже, в общем, интересное. Знать бы его школьным приятелям, какой он на самом деле, их Шурик…
Душманов он увидел сразу, в нескольких метрах. И они тоже увидели его. Трое против одного: силы неравны.
Первой же очередью он свалил одного из душманов, тог, что стоял ближе всех. Дальше действовал автоматически. Бросок к вершине склона. Очередь. Успел подумать: почему не стреляют вслед? Успел принять решение: будут преследовать — бежать нельзя. Скатился на метр с обратной стороны холма. Замер. Сам стал камнем. Двое выросли на вершинке холма. Дал короткую — оба рухнули вниз, покатились по склону, едва не задев его…
Очнувшись от забытья, он увидел: лежит на тропе, метрах в ста от того склона. Только теперь стало не по себе. До дрожи в руках. До холодного пота. Он понял что, могло произойти. Он вообще многое понял в ту минуту. Он был другим человеком.
Странное чувство пробивалось сквозь страх. Саша точно помнил, что ждал накануне чего-то хорошего от этого дня… Мамочки мои родные, у меня же сегодня день рождения! Да, в ночь с 8 на 9 апреля Саше Артамонову исполнилось ровно двадцать лет. «Здравствуй, мама. — Написал он, вернувшись из боя. — Ты не волнуйся, у меня все хорошо. Недавно отпраздновал юбилей. Очень весело. Были даже подарки…»
Что ж, он, в общем-то, не кривил душой. Лучший подарок, который человек может сделать себе в двадцать лет, — это стать мужчиной. Хотя это, впрочем, уже подробность. Просто пришлось к слову о том, какие парни служат сегодня на нашей границе.
С рассветом подвели итог тому ночному бою. Он оказался последним для четырнадцати душманов. Пятнадцатого, раненого, взяли в камнях у самой реки.
фото выжившего в бою бойца Артамонова Александра возле памятной доски на месте боя
#пограничники

Жестокий бой у кишлака Шигал

В летописи десятилетнего афганского лихолетья есть страницы, о которых ныне не любят вспоминать. Они о начальном периоде войны, возможно, самом сложном и драматичном, когда советским частям, порой ценой немалых потерь, пришлось постигать на себе изощрённую тактику партизанской войны в горах.

Гладко было на бупаге…

В январе-феврале 1980 года обстановка в восточных провинциях Афганистана осложнилась настолько, что потребовала вмешательства со стороны руководства 40-й армии. В некоторых воинских частях правительственных войск ДРА то и дело вспыхивали мятежи, в ходе которых солдаты и офицеры дезертировали или переходили на сторону моджахедов. Немало лояльных правительству офицеров были казнены. От рук мятежников гибли и советские военные советники, прикомандированные к взбунтовавшимся частям.
Наиболее тяжёлое положение сложилось в провинции Кунар, где в конце февраля поднял мятеж 30-й Асмарский горно-пехотный полк, штаб которого находился в кишлаке Шигал. Часть военнослужащих во главе с командиром полка Рауфом, убив офицеров, членов НДПА, и нескольких советских военных советников, перешла на сторону отряда моджахедов во главе с полевым командиром Асил-Ханом. Однако из военного городка они не ушли, оставшись там с техникой и вооружением. Полк дислоцировался на ключевом направлении, прикрывая путь на Кабул со стороны Пакистана через Джелалабад, и потому дорога к столице Афганистана оказалась практически открытой. Необходимо было принимать срочные меры.
Операцию по ликвидации мятежа разработали офицеры штаба 40-й армии и утвердили в Москве. Однако всё было гладко только на бумаге. Как вспоминает один из участников тех событий, при планировании была произведена только разведка с воздуха, что не дало точной картины расположения противника, а также представления об инженерных заграждениях мятежников. К тому же на разработку плана выделили всего два дня, что, по мнению военных аналитиков, явно недостаточно. Для ориентирования у командиров взводов вместо топографических карт были выданы лишь упрощённые схемы местности. О том, что советское командование недооценивало противника, свидетельствуют слова главного военного советника генерал-полковника Салтана Магометова: «А что могут эти мужики в широких штанах против такой силы?». Старшим сводной тактической группировки был назначен начальник штаба 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии полковник Николай Петряков. В своё время он командовал разведротой 105-й Гвардейской воздушно-десантной дивизии в Фергане и хорошо знал специфику действий в горах. Его заместитель подполковник Пётр Шеметило также много лет прослужил в Фергане и Оше.
Наиболее сложные задачи стояли перед батальоном десантников во главе с майором Василием Кустрьо. В его распоряжение были приданы инженерно-сапёрный и разведывательный взводы. По замыслу командования, батальон с сапёрами и разведкой должен десантироваться из вертолётов Ми-8 на площадку в предгорье, вблизи мятежного полка. В дальнейшем, с подходом мотострелкового батальона и во взаимодействии с ним, блокировать восставшую часть и вынудить личный состав сложить оружие. При оказании сопротивления применить все имеющиеся огневые средства на поражение.
Сложность была в том, что батальон, выделенный для подавления мятежа, входил в состав 103-й Витебской воздушно-десантной дивизии.Соединение было неплохо подготовлено к боевым действиям на западном театре военных действий, и основная часть десантников впервые увидела горы только в Афганистане. На подготовку к боевым действиям отвели всего двое суток. За такой короткий срок практически невозможно подготовиться к действиям на незнакомой местности, тем более что в горах нужно уметь осуществлять переходы, знать тактику горной войны, выполнять стрельбы из штатного вооружения в условиях, совершенно отличающихся от стрельбы в равнинной местности, иметь специальную экипировку…
Лишь накануне десантирования батальон вывезли для проведения практических занятий на местности. Личный состав успел подняться днём в горы, обозначить боевые порядки, спуститься с гор, и наступили сумерки. На том тренировка закончилась…
А ведь в Советском Союзе существовало десантное соединение, обученное для ведения боевых действий в горно-пустынной местности, которое своей длительной дислокацией в Средней Азии было вполне адаптировано к климатическим условиям Афганистана. Речь идёт о 105-й Ферганской гвардейской воздушно-десантной дивизии. Но её расформировали незадолго до ввода войск в Афганистан «как расположенную на малозначительном юго-восточном направлении».

Триста спартанцев

Операция была запланирована на утро 29 февраля. С рассветом тактический десант — всего 300 человек — распределили по 28 вертолётам и произвели загрузку. Позже их так и назвали в дивизии — «триста спартанцев». Исторические аналогии просматриваются: и тем, и другим спартанцам пришлось действовать практически в полном отрыве от основных сил…
За несколько минут до десантирования армейская авиация 40 самолётами и 16 вертолётами нанесла воздушный удар по разведанным целям и предполагаемым позициям мятежников, военному городку и штабу полка. Удар с воздуха разворотил «осиное гнездо». Мелкими группами мятежники разбежались в разные стороны и изготовились к бою. Сдаваться никто не собирался. Одни поднялись выше в горы, другие перешли на территорию Пакистана, а основная масса, спрятавшись в складках местности, оказалась вблизи площадки приземления.
Тем временем «вертушки» взяли курс в провинцию Кунар. На площадке приземления был туман, и десантирование прошло в спокойной обстановке, без стрельбы. Единственная трудность состояла в том, что в высокогорье «вертушки» сразу не могли сесть на ограниченную площадку, поэтому десантирование проходило из положения зависания вертолётов. Первым бойцам приходилось оставлять борт вертолёта с высоты 2-2, 5 метра, а земля там — не английский газон. Но всё обошлось.
Подразделения десантников, оказавшись высоте 1590 метров в районе расположения противника и в 15 км от предполагаемой линии «фронта», на ходу произвели сбор и построение боевых порядков и стремительно стали спускаться в сторону Шигала. И это было серьёзной тактической ошибкой. Вместо того чтобы занять и удержать господствующие над районом боевых действий высоты, что является азами тактики войны в горах, подразделения начали спуск к подножию гор. Противнику были отданы практически все высоты позади себя, чем он сразу и воспользовался. С занимаемых высот в первую очередь мятежники попытались вывести из строя советских офицеров и связистов. В результате временно была потеряна связь и нарушилось управление подразделениями. Мотострелкового батальона на БМП на рубеже поставленной ему задачи не оказалось. Асмарский полк афганцев не был блокирован. Десантники без всякой поддержки оказались в огневом кольце. Уничтожая мятежников прицельным огнём, они медленно продвигались вниз, попутно вынося с собой убитых и раненых.
Когда полковнику Петрякову стало понятно, что десантники поступают тактически неправильно, он приказал командиру разведвзвода батальона лейтенанту Сергею Богатикову немедленно занять господствующую высоту на местности. Так подразделение оказалось на остриё боестолкновения, хотя перед операцией было выделено в резерв командира батальона.
Взводный, как и его солдаты, в горах никогда не был. Сразу возникла проблема: как преодолеть отвесные скалистые горы? Горной экипировки нет, личный состав в сапогах и комбинезонах. Рюкзаки почти под завязку набиты боеприпасами… Но у лейтенанта хватило ума и интуиции не повести группу напрямик через ущелье, где возможен был огневой капкан: офицер предпочёл более трудный, но перспективный путь — по хребту, через две вершины. Сергей Богати-ков не мог знать, что «духи» давно вели наблюдение за его взводом и попытались уничтожить его, используя своё численное превосходство и знание местности, Их огонь был очень сильным. Однако разведчики не были застигнуты врасплох и без потерь отразили нападение.
Позже, в бою, для лейтенанта и его разведчиков стала понятна афганская аксиома — в горах кто выше, тот и прав. На вершину взвод «выполз» вконец выдохшимся. Разведчики заняли выгодную позицию, каждому был определён сектор наблюдения. Пока измотанные подъёмом бойцы приходили в себя, Сергей сориентировался на местности. Эта высота господствовала над тремя ущельями. Однако произошло самое плохое, что может случиться в бою, — пропала связь. Времени на размышления не оставалось, на высоту уже карабкались «духи». Но они не подозревали, что она уже занята «шурави».
Хорошо замаскировавшиеся разведчики встретили врага кинжальным огнём и «скосили» большинство из них. Однако разведчики понимали, что оставаться на занятых позициях смертельно опасно, и продолжили продвижение к Шигалу. Манёвр взвода прикрывали сам командир и двое подчинённых. От интенсивности огня раскалились стволы автоматов. И когда уже, казалось, разведчики полностью оторвались от «духов», получил ранение один из бойцов группы прикрытия. Передвигаться с раненым товарищем стало гораздо тяжелее. Для отхода взвода с раненым солдатом от наседавшего противника, лейтенант Богатиков принял решение о выделении прикрытия, которое возглавил заместитель командира взвода сержант Александр Мироненко. Вместе с двумя бойцами он остался прикрывать отход взвода и, оставшись без боеприпасов, подорвал себя гранатой вместе с окружившими его врагами. Так взвод разведчиков под командованием пусть не имевшего боевого опыта, но умного и подготовленного лейтенанта не раз спасал положение батальона.

Ошибки на войне дорого стоят

Однако не все командиры сумели реально оценить обстановку и противника. В тяжёлую ситуацию попала 9-я парашютно-десантная рота под командованием капитана Владимира Хапина. Именно в промежутки боевых порядков его подразделения и проник притаившийся противник. Капитан Хапин, не ориентируясь на непривычной для него горной местности, не вышел на запланированное направление и ушёл правее, рассредоточил силы роты и потерял огневое взаимодействие с соседями. Осознав через некоторое время свою ошибку, офицер отправляет 2-й взвод на правый фланг на выгодный рубеж с целью прикрытия роты со стороны. Именно этот взвод и напоролся на превосходящие силы противника. Итог оказался трагичен: за считаные минуты все бойцы были уничтожены. Находившийся в боевых порядках заместитель командира сапёрного взвода старший сержант Николай Чепик, раненный в обе ноги, оставшись без патронов и гранат, подорвал себя и окруживших его врагов миной направленного действия МОН-100.
Немалые сложности пришлось преодолеть мотострелкам, колонна которых не смогла в назначенное время выйти к кишлаку Шигал. Объяснялось это полным отсутствием разведывательной информации, которую необходимо было собрать к началу операции. Дорога от города Асадабад до населённого пункта Асмар не была исследована, поэтому мотострелки увязли в незнакомой им горной местности, в минных ловушках и засадах противника. Как выяснилось, при выдвижении колонны, район предстоящих боевых действий был хорошо подготовлен к обороне. По обеим сторонам вдоль дороги Асадабад—Асмар мятежники оборудовали 17 опорных пунктов и на всем её протяжении сооружали каменные завалы, копали рвы, у препятствий готовили позиции для стрелков и пулемётчиков.
На опорных пунктах и господствующих высотах у них были свои наблюдатели, сообщавшие обо всех передвижениях на дорогах. Поскольку колонна вышла в рейд без инженерных машин разграждения, завалы и рвы пришлось устранять вручную всем личным составом батальона, что срывало график выполнения боевой задачи. Лишь к вечеру 29 февраля десант смог соединиться с мотострелками. И тогда душманы отступили. Они оставили занятые позиции и отошли в ущелье Шигал.
На следующий день объединённая группировка продолжила наступление на город Асмар. Мотострелки внезапно захватили мост через реку Кунар, десантники приступили к прочесыванию ущелья Шигал. Мятежники оказывали упорное сопротивление. Чтобы избежать новых потерь, советское командование сделало ставку на авиацию. 1 и 2 марта вертолёты уничтожили пять опорных пунктов, девять огневых точек, три БТРа, 18 автомашин и более сотни моджахедов.
Победа досталась дорогой ценой: 52 убитых, 43 раненых, в том числе 37 погибших и 26 раненых десантников. С поля боя вынесли всех погибших, кроме бесследно пропавшего сержанта Михаила Табакова, которого с боями искали в горах больше недели. Поиск прекратили только после получения сведений от агентурной разведки, что его, тяжелораненого, враги взяли в плен, он находится в одном из полевых душ-манских госпиталей на территории Пакистана. Дальнейшая судьба Табакова так и осталась неизвестной. Кроме того, было повреждено девять вертолётов.
По итогам боя у кишлака Шигал и рейда на Асмар в целом армейское руководство вынуждено было признать упущения в боевой подготовке сухопутных войск: «Опыт боевых действий показал недостаточную подготовку наших подразделений к ведению боевых действий в горах. Подразделения действовали, как правило, по долинам без стремления захватить господствующие высоты, в связи с чем несли потери. Принимаются меры к устранению недостатков при действиях войск в горах…» Эти слова — из доклада маршала Советского Союза Сергея Соколова министру обороны СССР Дмитрию Устинову от 3 марта 1980 года.
По завершении операции её участники были впервые за войну удостоены государственных наград. Награждали всех — и живых, и мёртвых. Два человека — сапёр старший сержант Николай Чепик и разведчик старший сержант Александр Мироненко — за героизм при выполнении боевой задачи были представлены к званию Героя Советского Союза посмертно. Одному было 20 лет, другому — 21. Вскоре они были удостоены Золотых Звёзд…

Журнал: Запретная история №12, декабрь 2019 года
Рубрика: Жестокий бой у кишлака Шигал
Автор: Владимир Гондусов

Источники:

http://www.kandagar.su/index/boj_u_kishlaka_ivalk/0-203
http://ok.ru/pamyativoy/topic/64454925025529
http://www.bagira.guru/war/zhestokij-boj-u-kishlaka-shigal.html