Вооружение монгольского воина 13 века. Непобедимая армия монголов

Почему татаро-монголы никогда не проигрывали: стратегия и тактика непобедимой армии

Кочевые традиции и железная дисциплина сделали монгольскую армию мощнейшей завоевательной силой. Разведка, дипломатия и скорость — вот на чем основана успешная стратегия монголов.

Предварительная разведка

Чтобы собрать информацию о противнике, монголы высылали разведчиков, соединения по два-три тумэна (тумэн, или тьма, насчитывал до 10 тысяч воинов). Решение о наступлении принимал хан, но военачальники могли действовать самостоятельно, с учетом обстоятельств. Подробности операции командиры обсуждали на курултае. Затем для подготовки высылали шпионов-купцов.

Их задачей была идеологическая подготовка населения и сбор подробностей. Шпионы выискивали слабые и сильные места в обороне, изучали политическую обстановку, рассказывали о мощи монголов и огромной конной армии. Нередко противоречивые слухи путали противника или вызывали панику. Между делом шпионы сообщали, что хан пощадит всех, кто сдастся без боя.

Разделение на отряды

Курултай решал, когда начинать поход и сколько войска понадобится. Так, планируя нападение на Русь, монголы ждали, пока замерзнут реки. У каждого воина было пять лошадей, всегда можно было пересесть на свежую лошадь. Наступали стремительно. Форсируя широкие реки, имущество и одежду складывали в кожаные мешки и переправлялись.

Армия двигалась крупными отрядами. Шли на расстоянии, чтобы не пропустить добычу. Подвижный авангард, не отягощенный обозами, опережал основные силы и направлял движение. Если впереди было большое войско неприятеля, монголы старались обойти его за пару дней или делали паузу и отставали на десять дней пути. Иногда выжидали, пока неприятель разделит силы, чтобы соединить свои отряды и атаковать противника. Монголы так быстро атаковали города, что войска не успевали прийти на помощь осажденным.

Хитрость и подкуп

В ход шли любые уловки, позволявшие сберечь жизни воинов. Если на линии обороны противника был укрепленный лагерь или крепость, военачальники вели переговоры. Часто к переговорам привлекали местную знать, заинтересованную в сохранении своего влияния и положения. Монголы могли подкупить военачальников врага, чтобы склонить на свою сторону в сражении.

Уничтожить врага полностью

Проигравший был обречен. Чтобы добить отступавших, выделяли два-три тумэна, остальные занимались грабежом. Контролировать обширные завоеванные территории было непросто, поэтому монголы уничтожали все воинские подразделения противника, а оружейных мастеров брали в плен. Чтобы подчиненные помнили о карающей руке хана, на покоренную территорию совершали повторные разорительные набеги.

Хитрости монголов

Монгольская тактика полна хитростей, позволявших избежать ближнего боя. Исход сражения монголы старались решить сразу. Легкие всадники проносились перед рядами врага и осыпали его стрелами. Надвигались всадники в тяжелой броне и продавливали неприятельский авангард. Затем врассыпную шла легкая кавалерия и эффективно обстреливала противника. Монгольские стрелы летели далеко, стреляли залпами с небольшими перерывами, и потери неприятеля были большими.

Если атака проваливалась, в монгольском арсенале были и другие тактические уловки. Всадники использовали обманное отступление, чтобы враг бросился в атаку и нарушил строй. Тогда конница быстро разворачивалась и вклинивалась в авангард неприятеля. Использовали засады, метательные бомбы с пороховой начинкой. Позволяли врагу отступить и нападали вдогонку с тыла.

Тактика ведения боя

Конные лучники, выстроенные в круг, двигались перед строем врага и осыпали его стрелами, чтобы спровоцировать атаку. Если ряды противника нарушились или поредели, могли переходить в ближний бой. В этом случае разделялись на малые мобильные отряды. В атаку шли «лавой», широкими шеренгами, чтобы при необходимости охватить неприятеля с флангов. Для прицельной быстрой стрельбы всадники спешивались. Очень организованно монголы отступали. Каждый воин под угрозой сурового наказания должен был вернуться в строй.

Распределение задач

В авангард помещали легкую, скорострельную конницу. Затем шли в атаку правое и левое крыло, построенные пятью рядами. (Левое крыло для дальнего боя, правое — для атаки и захвата военачальника и знамени противника.) Далее следовала тяжелая конница. Иногда ее ставили в авангард, а между рядами мчались легкие всадники и обстреливали врага.

Затем в бой вступали главные силы. За ними находилась ханская ставка (хан наблюдал за битвой) и кешик — личная охрана хана, готовая броситься в атаку.

Путь для отступления

Перед боем монголы били в барабаны-наккара, подавая сигнал наступать. Остальные команды передавали бесшумно. Ночью использовали сигнальные огни, днем — черные и белые флаги. Монголы никогда не окружали противника полностью. Они знали, что человек, которому нечего терять, сражается отчаянно, а тот, кто видит выход, постарается спастись. Поэтому, окружая противника, оставляли ему лазейку для отступления. После легкая конница настигала бегущих.

Иногда монголы проигрывали сражения, а позже выяснялось, что купились на свою же хитрость. Однажды мамлюки, выдержав натиск монголов, сделали вид, что центральные ряды дрогнули и обратились в бегство. Монголы рванули в погоню, а мамлюки взяли отряды в кольцо и расправились с монгольской конницей.

Понравилась статья? Ставьте палец вверх и подписывайтесь на канал , чтобы не пропустить самое интересное!

Одежда монгольских воинов 1200-1300 годов

Ядро монгольского войска, начавшего покорение мира, состояло из конных монголов-кочевников, вся жизнь которых была одной непрерывной подготовкой к войне. Те самые приемы, что использовались для выживания в дикой степи, для выпаса скота и охоты, применялись монголами на войне.
Монгольскую армию можно рассматривать как монгольское общество, ориентированное на войну.
Что касается одежды и экипировки монгольского воина, то достоверных сведений о них до сих пор не очень много.

На голове монголы носили характерную шапку из войлока и меха.
Основной костюм и легкой и тяжелой конницы соответствовал повседневной одежде монгольского кочевника — простая тяжелая шуба перехватывалась на поясе ремнем, на котором висела сабля. Кроме нее монгол мог иметь при себе кинжал и, вероятно, топор.
Добротные и весьма удобные сапоги шились из войлока и кожи.
Под доспехами и шубой была шелковая рубаха, служившая для улавливания стрел, которые пробили доспехи. Как было давно известно, стрела причиняет серьезные ранения не тогда, когда попадает в человека, а когда извлекают ее зазубренный наконечник. Шелковую рубаху стрела, приостановленная доспехами, не пробивала,
а затягивала в рану. Поэтому извлечь наконечник, обернутый шелком, не представляло особого труда.

Легкий лучник
На голове воина отороченная мехом войлочная шапка малгай.
Довольно длинный, до середины голеней, халат лучника — дегель — запахнут по косой на правую сторону.
Левая пола фиксировалась пуговицей или завязкой.

Рукава были или длинные, ниже кистей, сужающиеся книзу, или широкие и короткие.

На ногах воина монгольские сапоги из толстой кожи:

Монгольская армия составляла костяк Монгольской империи, а строилась она по образцу, который был создан Чингисханом.
В основе армии лежал десятичный принцип. Узы личной верности связывали десятников (арбаи) с сотниками (джагун), тысячниками (мингхан) и темниками (гумен). Эта простая система позволяла легко поддерживать вертикальную связь.

Низшим подразделением был десяток (арбан), 10 десятков составляли сотню (джагун), 10 сотен сводились в тысячу (минган), 10 тысяч составляли тумэн,
10 гумэнов — «знамя» (туг).
Отдельной, совершенно самостоятельно действующей войсковой единицей, армией, считалось соединение из двух тумэнов.
К моменту смерти Чингисхана монгольская армия насчитывала порядка 129000 человек.
Внешний вид монголо-татарского воина был очень своеобразен. Особенно примечательна монгольская мужская прическа.

Макушку и волосы над бровями выбривали, оставляя посередине, над переносицей, узкую и длинную, «ласточкиным хвостом» раздвоенную челку, а длинные волосы сзади заплетали за ушами в две, реже в четыре и даже шесть кос.
Косы обязательно сворачивались в кольца и завязывались бантиками, а у знати — и нитками жемчуга.

Конный монгольский воин
На всаднике стеганый халат с косым запахом и узкими длинными рукавами, стеганые штаны и сапоги.
Нередко всадники одевали мягкий панцирь хатангу деель, представлявший собой длинный кафтан с фигурными листовидными оплечьями, шившийся из слоеной кожи, войлока и прочной ткани и часто простеганный металлическими пластинками.

Весьма необходимой приналлежностью снаряжения был колчан. Известен только один тип монгольских колчанов — открытый, имевший деревянный, обтянутый берестой каркас, и овальной формы горизонтально срезанные горловину и днище с постепенным расширением стенок от приемника к днищу.
Что касается днища, то они, скорее всего, изготавливались из какого-то органического материала, видимо, кожи или войлока, так как в погребениях они не сохранились.
Береста для колчанов снималась со ствола продольным разрезом, стороны ее заводились одна на другую и сшивались прочными нитями.
Стрелы в таких колчанах хранились наконечниками вниз, при этом их число на один колчан было не более тридцати штук.
Колчаны крепились к поясу при помощи железных колец и крючков. Судя по положению колчанов в могилах, их носили у пояса на левом боку.
На ногах воина сапоги, которые назывались гуталы. Их конструкция была приспособлена для езды в жестком седле во время быстрой скачки, когда всадник стоит на стременах, то есть для определенной, выработанной веками посадки.
Такие сапоги шили из юфтовой кожи, плиса, сукна или замши, с прямыми голенищами, на толстой подошве с войлочными прокладками и жесткими загнутыми кверху носками.
В зимнее время на них надевали меховые унты, которые назывались бойтог.
Что интересно, у монгольских всадников отсутствовали шпоры.

Монгольский тяжеловооруженный конный воин
Наличие тяжеловооруженных конных воинов в составе монгольского войска разрушает ставшее стереотипным представление о том, что монгольская армия состояла лишь из легковооруженных конных лучников.
На голове всадника металлический шлем дулга с конским хвостом, забралом и стрелкой, защищавшей нос:

Кстати, шлемы на головах у монгольских воинов изображаются всеми источниками. Это говорит о том, что шлем был вторым по значению компонентом их зaшитного вооружения.
Назывался такой шлем дуулга и, как и все центральноазиатские образцы, был, склепан из нескольких металлических пластин, соединенных наклепками.
Шлем имел сфероконическую форму высотой 18-22 см, рант и невысокое навершие, увенчанное небольшим острым шпилем или трубочкой для плюмажа.
Специфически монгольскими признаками были горизонтальные или вертикальные фигурные козырьки и крестообразные забрала.
Шею воина прикрывала широкая полоса прикрепленных к оголовью железных пластин или кольчужное прикрытие для всего лица.

Доспехи воина состоят из соединенных с помощью кожаных ремешков металлических пластин:

Монгольский твердый панцирь хуяг, согласно исследованиям, имел два варианта структуры:
• ламеллярную — пластины имели вытянутую прямоугольную форму, верхний край которых был закруглен;
• ламинарную — поперечные пластины:

Ламинарный панцирь был более тяжел и неудобен, но зато был быстрее и проще в изготовлении.
Иногда панцири были комбинированного типа — ламеллярный с ламинарными пластинами:

Ламеллярные панцири были двух видов:
• своеобразный «корсет» на лямках, с разрезами по бокам и реже — спереди или на спине, прямоугольными наплечниками до локтей и такими же набедренниками до середины голени или до колен. Весил 4-5 кг.;

• кафтан с разрезами oт горла до подола спереди и от крестца до подола сзади, с прямоугольными и реже листовидными оплечьями до локтя и ниже. Весил до 16 кг.

Похожим был покрой и защитных кафтанов из кожи, которую упрочняли при помощи кипячения и склеивали а несколько слоев. Сверху полоски кожи монголы покрывали лаком.
Дополнительной деталью татаро-монгольского панциря служили и деревянные накладные щитки, основным функциональным назначением которых было прикрытие незащищенных панцирем частей тела воина: ног — от голеностопов до колен, рук — от кисти до локтя, а также груди и плеч.
Зачастую монгольские воины носили и так называемые мягкие доспехи из многослойной ткани или из толстого войлока, усиленные небольшими металлическими дисками, а также кольчуги, которые в больших количествах захватывались у покоренных народов.

На боевом коне конские доспехи — личина (маска) и кояр (панцирь).
«Кояр» — слово не монгольское: здесь мы видим русскую передачу тюркского слова егар «седло», «покрытие коня».
Ламеллярный железный и ламинарный кожаный конские панцири монголов состояли из:
• нагрудника;
• двух боковин;
• накрупника;
• нашейника из двух частей, висевших по бокам шеи.

О вооружении монголов времен Чингисхана

Рисунок Михаила Горелика.

Отрывок из обзорной статьи востоковеда, исследователя истории оружия, искусствоведа Михаила Горелика – об истории монгольского доспеха. Автор более 100 научных работ ушел из жизни почти ровно год назад. Значительную часть своей научной деятельности посвятил изучению военного дела древних и средневековых народов Евразии.

Источник – Горелик М. В. Ранний монгольский доспех (IX – первая половина XIV в.) // Археология, этнография и антропология Монголии. Новосибирск: Наука, 1987.

Как показано в работах последнего времени (18), основные компоненты монгольского средневекового этноса мигрировали в Монголию, до того занятую в основном тюрками, из Южного Приамурья, Западной Маньчжурии на протяжении IX–XI вв., вытеснив и частично ассимилировав своих предшественников. В начале XIII в. при Чингисхане происходит консолидация в единый этнос практически всех монголоязычных племен и омонголенных тюрок, тунгусов, тангутов Центральной Азии.

(Крайний восток Евразии, притязания на который монголам так и не удалось реализовать: Япония)

Сразу же вслед за этим в течение первой половины XIII в.гигантскими завоеваниями Чингисхана и его потомков неизмеримо расширяется территория расселения монгольского этноса, при этом на окраинах идет процесс взаимной ассимиляции пришельцев и местных кочевников – тунгусо-маньчжуров на востоке, тюрков –на западе, причем в последнем случае в языковом отношении тюрки ассимилируют монголов.

Несколько иная картина наблюдается в сфере материальной и духовной культуры. Во второй половине XIII в. складывается культура империи чингизидов, при всем региональном разнообразии единая в социально престижных проявлениях – костюме, прическе(19), украшениях(20) и, конечно же, в воинском снаряжении, особенно доспехе.

Для понимания истории монгольского доспеха следует выяснить следующие вопросы: традиции доспеха Приамурья VIII–XI вв., Забайкалья, Монголии, юго-запада Центральной Азии и Алтае-Саянского нагорья к XIII в.,а также кочевников Восточной Европы и Зауралья к этому же периоду.

К сожалению, по доспеху интересующего нас периода, бытовавшему на территории Внешней Монголии и Северо-Западной Маньчжурии, опубликованных материалов нет. Зато по всем остальным регионам опубликован вполне репрезентативный материал. Достаточно широкое распространение металлического доспеха показывают находки панцирных пластин в Северном Приамурье(21) (см. рис. 3, 11–14), соседствующем с местами первоначального обитания монголов, в Забайкалье(22) (см. рис. 3, 1, 2, 17, 18), где с периода переселения кочевал род Чингисхана. Немногочисленные, но яркие находки происходят с территории Си-Ся (23) (см. рис. 3, 6–10), много остатков кыргызских панцирей(24) обнаружено в Туве и Хакасии.

Особенно же богат материалами Синьцзян, где находки вещей (см. рис. 3, 3–5) и особенно обилие исключительно информативной живописи и скульптуры позволяют чрезвычайно полно и подробно представить развитие здесь доспеха во второй половине I тыс.(25), и не только в Синьцзяне, но и в Монголии, где находился центр первых каганатов тюрок, уйгуров и киданей. Таким образом, можно смело утверждать, что монголам IX–XII вв. был прекрасно известен и достаточно широко ими применялся металлический ламеллярный панцирь, не говоря уже о доспехе из твердой и мягкой кожи.

Образец скифского доспеха со знаменитого золотого гребня из кургана Солоха.

Кстати, этиологическая легенда монголов (как и тюрок) характеризует их именно как железоделов, их самый почетный титул – дархан, как и имя основателя державы – Темучин, означают мастеров железного дела(29).

Оснащенность защитным вооружением монголов на протяжении последних десятилетий XII – первых десятилетий XIV в. можно, хотя и весьма приблизительно, определить по письменным источникам.

Лубчан Данзан в «Алтан Тобчи» приводит следующий рассказ: однажды на Темучина, еще до создания им державы, напали в дороге 300 татар. Темучин и его воины разбили вражеский отряд, «сто человек убили, двести захватили. забрали сто коней и 50 панцирей»(30). 200 пленных вряд ли повели пешими и раздетыми – достаточно было связать им руки и привязать поводья их коней к своим торокам.

Следовательно, сто захваченных коней и 50 панцирей принадлежали 100 убитым. Значит, панцирь имел каждый второй воин. Если такое положение имело место в обычной стычке смутного времени в глубине степей, то в эпоху создания империи, громадных завоеваний, эксплуатации производственных ресурсов городов оснащенность защитным вооружением должна была увеличиться.

Так, Насави сообщает, что при штурме города «все татары надели свои доспехи»(31) (именно панцири, как пояснил нам переводчик текста З. М. Буниятов). По сведениям Рашид ад-Дина, оружейники при хулагуидском хане Газане поставляли в казенные арсеналы при плохой организации дела 2 тыс., а при хорошей – 10 тыс. полных комплектов вооружения, в том числе и защитного, в год, причем в последнем случае оружие в большом количестве поступало и в свободную продажу. Дело в том, что к концу XIII в. наблюдался кризис кар-ханэ – казенных фабрик, где работали в полурабских условиях сотни мастеров, собранных монгольскими ханами.

Роспуск мастеров, при условии определенной квоты поставок в казну, для свободной работы на рынок сразу же позволил в несколько раз увеличить выпуск вооружения (воинам вместо раздачи оружия из арсеналов стали давать деньги для его покупки на рынке)(32). Но на первых порах, в эпоху завоеваний, устройство карханэ на базе эксплуатации ремесленников, захваченных в областях с оседлым населением, должно было давать большой эффект.

Осада монголами Багдада в 1221 г.

На монголов XIII в. можно экстраполировать данные по ойратам и халхинцам XVII и начала XVIII в. В монголо-ойратских законах 1640 г. о панцирях говорится, как об обычном штрафе: с владетельных князей – до 100 шт., с их младших братьев – 50, с невладетельных князей – 10, с чиновников и княжеских зятьев, знаменосцев и трубачей – 5, с телохранителей, воинов категорий лубчитэн («панцирник»), дуулгат («шлемоносец»), дэгэлей хуякт («тегилейник» либо «носитель тегилея и металлического панциря»), а также простолюдинов, если у последних есть панцири,– 1 шт.(33) Доспехи – панцири и шлемы – фигурируют в составе калыма, трофеев, они были объектами кражи, ими награждали, за спасенный от огня и воды панцирь владелец отдавал лошадь и овцу(34).

Отмечено в законах и производство панцирей в степных условиях: «Ежегодно из 40 кибиток 2 должны делать латы, если не сделают, то оштрафовать конем или верблюдом»(35). Позже, спустя почти 100 лет, на оз. Тексел из местной руды, которую ойраты издавна сами добывали и в лесу плавили в горнах, они получали железо, делали сабли, панцири, латы, шлемы, такого дела мастеров у них там было около 100 чел., – как писал об этом кузнецкий дворянин И. Сорокин, бывший в ойратском плену(36).

Кроме того, как говорила одна ойратка жене русского посла И. Унковского, «по вся лета сбирают со всех улусов в Ургу к контайше до 300 и больше баб и чрез целое лето за свой кошт шьют к латам куяки и платье, которое посылают в войско»(37). Как видим, в условиях кочевого хозяйства простые виды доспехов изготовлялись и неквалифицированными работниками, сложные – профессиональными мастерами, которых было достаточно много и каким в эпоху Чингисхана был, скажем, странствующий кузнец Чжарчиудай-Эбуген, спустившийся к хану с горы Бурхан-Халдун(38). Постоянно, как о чем-то обычном (имея в виду само применение), говорится о монгольском доспехе в европейских источниках XIII в.(39)

А. Н. Кирпичников, писавший о слабости защитного вооружения татаро-монголов, ссылался на сведения Рубрука(40). Но этот очевидец путешествовал в мирное время и, кроме того, отмечая редкость и иноземное происхождение металлических панцирей у монголов, мимоходом упомянув в числе другого оружия их панцири из шкур, выделил лишь экзотический, по его мнению, доспех из твердой кожи(41). Вообще, Рубрук был крайне невнимателен к военным реалиям, в отличие от Плано Карпини, чьи подробные описания являются первоклассным источником.

Основным изобразительным источником для изучения раннего монгольского доспеха служат иранские миниатюры первой половины XIV в. В других работах (42) нами было показано, что практически во всех случаях на миниатюрах изображены чисто монгольские реалии – прическа, костюм и вооружение, разительно отличающиеся от тех, которые мы видели в мусульманском искусстве до середины XIII в., и до деталей совпадающие с реалиями в изображениях монголов в китайской живописи эпохи Юань.

Монгольские воины. Прорисовка с юаньской живописи.

В последней, правда, практически нет батальных сюжетов, но в произведениях религиозного содержания(43) запечатлены воины в доспехах, отличающихся от традиционных сунских, чертами лица напоминающие «западных варваров». Скорее всего, это монгольские воины. Тем более, что они похожи на монголов с картины «Сказание о монгольском нашествии» («Моко сурай экотоба эмаки») из императорской коллекции в Токио, приписываемой художнику Тоса Нагатаке и датируемой примерно 1292 г.(44)

О том, что это именно монголы, а не китайцы или корейцы монгольской армии, как иногда полагают(45), свидетельствует национальная монгольская прическа некоторых воинов – косы, уложенные в кольца, опускающиеся на плечи.

ПРОДОЛЖЕНИЕ – на АРД.

Примечания

18 Кызласов Л. Р. Ранние монголы (к проблеме истоков средневековой культуры) // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века.– Новосибирск, 1975; Кычанов Е. И. Монголы в VI – первой половине XII в. // Дальний Восток и соседние территории в средние века.– Новосибирск, 1980.

16 Горелик М. В. Монголы и огузы в тебризской миниатюре XIV–XV веков // Mittelalterliche Malerei im Orient.– Halle (Saale), 1982.

20 Крамаровский М. Г. Торевтика Золотой Орды XIII–XV вв.: Автореф. дис. . канд. ист. наук.– Л., 1974.

21 Деревянко Е. И. Троицкий могильник.– Табл. I, 1; III. 1–6; XV,7, 8, 15–18 и ел.; Медведев В. Е. Средневековые памятники. – Рис. 33, 40;табл. XXXVII, 5, 6; LXI и ел.; Леньков В. Д. Металлургия и металлообработка. – Рис. 8.

22 Асеев И. В., Кириллов И. И., Ковычев Е. В. Кочевники Забайкалья в эпоху средневековья (по материалам погребений).– Новосибирск, 1984.–Табл. IX, 6, 7; XIV, 10,11 ; XVIII, 7; XXI, 25, 26; XXV, 7, 10, И-

23 Ян Хун. Сборник статей. – Рис. 60.

24 Сунчугашев Я. И. Древняя металлургия Хакасии. Эпоха железа.– Новосибирск, 1979.– Табл. XXVII, XXVIII; Худяков Ю. В. Вооружение. –Табл. X–XII.

23 Горелик М. В. Вооружение народов.

26 Черненко Е. В. Скифский доспех.– Киев, 1968.

27 Горелик М. В. Сакский доспех // Центральная Азия. Новые памятникикультуры и письменности.– М., 1986.

28 Thordeman В. Armour. ; Gamber О. Kataphrakten, Clibanarier, Norman-nenreiter // Jahrbuch der Kunsthistorischen Sammlungen in Wien.– 1968.–Bd 64.

29 Кычанов Е. И. Монголы. – С. 140–141.

30 Лубсан Данзан. Алтан тобчи («Золотое сказание») / Пер. Н. А. Шастиной.– М., 1965.– С. 122.

31 Шихаб ад-Дин Мухаммед ан-Насави. Жизнеописание султана Джалалад-Дина Манкбурны / Пер. 3. М. Буниятова.– Баку, 1973.– С. 96.

32 Рашид ад-Дин. Сборник летописей / Пер. А. Н. Арендса.– М.– Л.,1946.- Т. 3.- С. 301–302.

33 Их цааз («великое уложение»). Памятник монгольского феодального права XVII в./Транслитерация, пер., введ. и коммент. С. Д. Дылыкова.– М.,1981.- С. 14, 15, 43, 44.

34 Там же.– С. 19, 21, 22, 47, 48.

35 Там же.– С. 19, 47.

36 См.: Златкин И. Я. История Джунгарского ханства.– М., 1983.–С. 238–239.

37 Там же.– С. 219.

38 Козин А. Н. Сокровенное сказание.– М.– Л., 1941.– Т. 1, § 211.

39 Матузова В. И. Английские средневековые источники IX–XIII вв.–М., 1979.– С. 136, 137, 144, 150, 152, 153, 161, 175, 182.

40 Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Вып. 3. Доспех, комплекс боевых средств IX–XIII вв. // САИ Е1–36.– Л., 1971.– С. 18.

41 Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука / Пер.И. П. Минаева.– М., 1956.– С. 186.

42 Горелик М. В. Монголы и огузы. ; Gorelik M. Oriental Armour.

43 Murray J. К. Representations of Hariti, the Mother of Demons and thetheme of «Raising the Aims-howl» in Chinese Painting // Artibus Asiae.– 1982.–V. 43, N 4.– Fig. 8.

44 Бродский В. Е. Японское классическое искусство.– М., 1969.– С. 73;Heissig W. Ein Volk sucht seine Geschichte.– Dusseldorf –’ Wien, 1964.–Gegentiher S. 17.

45 Turnbull S. R. The Mongols.– L., 1980.– P. 15, 39.

Справка

Михаил Викторович Горе́лик (2 октября 1946, Нарва, ЭССР — 12 января 2015, Москва) — искусствовед, востоковед, исследователь истории оружия. Кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, академик Академии художеств Республики Казахстан. Автор более 100 научных работ, значительную часть своей научной деятельности посвятил изучению военного дела древних и средневековых народов Евразии. Сыграл большую роль в развитии художественной научно-исторической реконструкции в СССР, а затем и в России.

Источники:

http://zen.yandex.ru/media/id/5a74a05057906a2d34a8acb0/5af014d82f578c0c7246d189
http://uniforma-army.ru/mongolia-1200.php
http://asiarussia.ru/articles/10893/